КУЛЬТ БОГИНИ КУБДЖИКИ
Обзор текстов, посвященных тайной неварской богине каула
(перевод главы из книги Dyczkowski, Mark S. G. A Journey in the World of the Tantras. – Varanasi: Indica Books, 2004; перевод с англ. Андрея Игнатьева).
Этот очерк посвящен богине Кубджике. Культ этой таинственной богини (1) будет сравниваться с культом намного более известной богини Кали, и иногда будут делаться ссылки на богиню Трипуру. Последняя, как и Кубджика, играла видную роль с самого начала упоминания о ней в шактистских каула-тантрах (2); первая же появляется вначале в бхайрава-тантрах (3) и выступает в роли члена пантеона каула. Те, кому интересна непалистика, видят важную общую черту этих трех богинь в том центральном положении, которые они на протяжении нескольких столетий занимали в эзотерическом тантризме высококастовых неваров-индуистов в качестве их клановых божеств (kula). Таким образом, этот очерк преследует две цели. Первая из них, это представить общее обозрение некоторых выдающихся черт этих форм сакрального. Другая, это представить краткое введение в неварский шактизм как контекст, в котором культ богини Кубджики существовал на протяжении большей части его истории.
Одной из самых основополагающих черт сложной и многослойной религии неваров является та большая степень, в которой она пронизана элементами тантризма. Это правдиво и в отношении индуизма. Здесь я буду иметь дело исключительно с последним. В Непале, как и повсюду, индуизм обнаруживает значительную способность сохранять и поддерживать более древние формы религии наряду с более новыми, представляя всем их место на пространстве расширившегося целого. Таким образом, например, нынешние короли Горкхали, как и короли Малла до них, все еще считаются воплощениями Вишну, а Шива-Пашупати остается, как это было на протяжении веков, богом-покровителем Непала. Эти боги вместе с вездесущим Бхайравой, гневной формой Шивы, богиней Дургой, иначе известной как Бхагавати, восемью богинями-матерями (matrka), которые организованы в защитные круги вокруг долины Катманду и ее главных городов, а также многочисленными Ганешами, которые защищают кварталы неварских городов, деревни и сельскую местность, являются базовыми составляющими общественной религии неваров. Они являются богами «внешней» общественной территории, которую Леви удачно назвал «гражданским пространством» или «мезокосмом». Легко доступные для исследователей, они были объектами большого количества исследований. Но есть и другая «внутренняя» тайная территория, образующая неварский «микрокосм». Она не образует часть сакральной географии непальского общества, хотя, с точки зрения посвященных, она является источником и основанием большей ее части. Божества, которые населяют это «внутреннее пространство» и связанные с ними обряды бережно сохраняются в тайне и часто они тайно отождествляются с общественными божествами, что известно только посвященным.
Две территории дополняют друг друга. Внешняя территория преимущественно мужская. Это область служителей и стражей общественного и внутреннего пространства, последнее является преимущественно женским. Под этим я подразумеваю то, что в то время как на общественном пространстве божества могут быть мужскими и женскими, но мужские доминируют там над женскими, тайные же клановые божества высших каст неизменно женские, хотя они и сопровождаемы супругами-мужчинами. Взаимодействие этих противоположностей порождает сложную структуру неварской религии. Далее, эта внутренняя область имеет слои и степени в иерархии все более углубляющегося и более возвышенного эзотеризма, который распространяется от индивидуума к его семье, клану, касте и через сложные взаимоотношения образует неварское общество. Таким образом, взаимосвязь между внутренней и внешней областями поддерживается тайной, в которой она проходит, а также одной из самых характерных черт неварского тантризма как целого, а именно его тесными связями с неварской кастовой системой (4).
Это является общепринятыми правилом для тантриков повсюду, что учение тантр должно сохраняться в тайне, хотя на практике степень, в которой эта секретность поддерживается, варьируется, и невары являются одним из наиболее рьяных в этом отношении. Но эта другая черта неварского тантризма находится в резком контрасте с предписаниями тантр, в особенности, каула-тантр, которые неустанно проповедуют равенство (5). Качеством, которое требуется у неофита, является не рождение, а чистота поведения. Соответственно, Тантры содержат длинные перечисления качеств, требуемых у ученика и у учителя. Учитель должен испытывать ученика, чтобы увидеть, предан ли он учителю и божеству. Подобно учителю, он должен придерживаться норм морали и не быть лживым. Кастовый статус не является предметом рассмотрения. В самом деле, члены низших каст считаются благодаря их низкому статусу обладателями особой силы – таким образом, отвергается общепринятая точка зрения, что лишь у принадлежащих к высшим кастам, в особенности, у брахманов есть эта сила. Невары хорошо осведомлены об этом установлении, примерами которого служат многочисленные хорошо известные рассказы о жизни и деяниях брахмана Гаяпати, более известного как Гаяхбаджья, наставления об использовании мантр которому дал неприкасаемый (poDe) (6).
Но это исключение, что подтверждает правило. В действительности, невары никогда не избирали их тантрических гуру. И не всем позволялось иметь гуру. Это правило столь строго соблюдалось, что хроника девятнадцатого века, Бхашавамшавали (bhASAvaMzAvali), дотошно перечисляет названия каст, члены которых могут «получать мантру» и тех, кто может давать ее (7). Важно, что эти предписания приписываются Стхитималле, королю 14 века, который прославился как основатель кастовой структуры неварского общества. В действительности, его роль заключалась, скорее всего, в реформировании и распространении существовавшей до него кастовой системы, о которой мы знаем в упоминаниях из более ранних надписей. Хотя и можно доверять тому, что Стхитималла законодательно оформил кастовую систему, мы все же не можем сказать о степени его вклада, если таковой вообще был, в формальное упорядочивание эзотерического тантризма. Даже так, мы можем с уверенностью сказать, что система, тщательно выстроенная в иерархическом порядке и регулируемая представлениями о кастах, в достаточной мере функционировала, когда была написана Бхашавамшавали (bhASAvaMzAvali) и, совершенно возможно, на протяжении нескольких столетий, предшествующих этому.
Одной из причин этого феномена является, несомненно, мощное влияние на формирование неварского, преимущественно индуистского государства через их влиятельных покровителей (yajamAna), в особенности неварских королей и их чиновников. Трудно не согласиться с этой точкой зрения, когда мы видим, что эта система создана таким образом, что когда она функционирует в идеальных условиях (по крайней мере, по мнению неварских брахманов), неварские брахманы выступают в роли единственных передатчиков этой жизненно важной инициации, которым позволен доступ к ней. Итак, ситуация аналогична той монополии, за обладание которой брахманы боролись на протяжении всей их истории повсюду в Южной Азии, где есть индуистские семейные жрецы (purohita) высших «дваждырожденных» каст. В этой роли они совершат обряды жизненного цикла smArta (saMskAra), которыми отмечается прохождение индуистом жизненного пути начиная от зачатия и заканчивая смертью. В случае высших неварских каст, которые обладают правом заказывать для себя эти обряды, семейный пурохита-брахман или другой неварский брахман, чьим традиционным занятием было проведение этих обрядов, могут дать тантрическую инициацию тем членам семьи, которые прошли через все обряды жизненного цикла, предшествующие женитьбе, и желают этого.
Таким образом, неварский брахман может быть одновременно пурохитой и тантрическим гуру (9).
Но даже в этом случае эти две жреческие функции ясно различаются. Хотя даже при таких обстоятельствах каждый расширенный неварский клан (phuki) (10), за исключением самых низких каст, традиционно связан с особой брахманской семьей, которая осуществляет эти функции. Эта инициация, даваемая членам высших каст, то есть тем, которые удостаиваются чести получить священный шнур, дается в процессе поклонения одной из богинь, принадлежащих к шести целям кула (AmnAya), среди которых Кубджика, формы Кали и Трипуры являются наиболее важными. Она выступает в роли «избранного божества» (iSTa-devatA) (11) и богини расширенного клана (Kula-devatA, AmnAya-devatA), к которому принадлежит претендент.
В то время как брахманы могут давать инициацию людям, которые не принадлежат к их кланам, существует вторая группа, которые наделены правом давать тантрическую инициацию только членам своей собственной семьи. В качестве помощников брахмана выступают джоши (jozIs, астрологи) и ачалду (AcAjus), и тот и другой принадлежат к кшатрийским кастам. Последние также именуются кармачарьями (karmAcArya), этот термин происходит от санскритского названия учителей каула, а именно, крамачарья (kramAcArya). Д.Р. Регми (1965-1966, vol. 2, p. 715, quoted in Levi 1991:356) определяет их функцию следующим образом: «Эти ачаджу избирают роль низших жрецов во всех брахманских домохозяйствах. Они принимали дакшину (dakSiNA, денежные подарки), также как пищу в домах их покровителей… Но они не могли рецитировать ведические мантры и также не могли проводить (ведические) ритуалы. Они совершались только лишь брахманами. Однако присутствие ачаджу и джоши обязательно на любом (сложном) ритуале. Джоши вменяется ввиду обязанность отыскать благоприятное время для любого вида совершаемых обрядов. Ачаджу помогал организовывать ритуальные церемонии. Он подготавливал участок для совершения обряда. Брахману предоставлялось право использовать их».
Функции джоши могут намного более сложными, чем описанные здесь. В самом деле, в настоящее время джоши, которые принадлежат к семьям, традиционно связанным с культом Таледжу, клановым божеством королей Малла, совершают много обрядов в храмах, посвященных Таледжу, в Катманду и Бхактапуре. В Катманду жрецу Таледжу, который совершает поклонение в частном святилище королей Малла (Agan), помогает джоши, а не кармачарья, хотя кармачарьи помогают на более длительных обрядах, совершаемых по случаю (12). В Бхактапуре, где и джоши и кармачарьи осуществляли ритуальные функции в храме Таледжу (Agan) королевского дворца Малла, у джоши больше работы, чем у кармачарьев. Это, конечно, не так, как было в прошлом. Это становится ясно из того факта, что кармачарьи в общем имеют намного более широкие жреческие функции, чем джоши. Так, в Бхактапуре, например, где у кармачарьев есть, как и повсюду, многочисленные покровители (yajamAna), для которых они совершают тантрические ритуалы, у джоши таких покровителей нет ни одного.
Это факт, даже хотя и считается, что джоши вообще обладают более высоким кастовым статусом, чем кармачарьи. Статус последних варьируется в различных местах. В Бхактапуре, где статус таких дополнительных жрецов считается более низким, чем в других городах, также есть ачаджу, принадлежащие к крестьянским (jyApu) кастам. Их обязанностью, которую они разделяют с другими кармачарьями, является поклоняться богиням-матерям (mAtRkA), которые окружают и защищают город.
Таким образом, мы находим, что среди неваров есть иерархия лиц, совершающих ритуал, в соответствии с их кастовой принадлежностью и обрядовыми функциями. Главное, что отличает эту ситуацию, как это есть сейчас, это факт, что кармачарьи не получают инициацию от брахманов. Последние, однако, продолжают действовать в качестве их пурохит и совершают для них смартистские обряды жизненного цикла. Есть основания полагать, что первоначально они принимали от них инициацию. Кармачарьи, особенно высшего статуса, утверждают, что в случае необходимости они могут проводить богослужение, они независимы от брахманов, именно они дают советы брахманам, когда возникают вопросы по поводу ритуальных церемоний. То же самое и в отношении джоши. Джоши Бхактапура полагают, что первоначально они были брахманами, и что существует причина, на основе которой они могут давать инициацию членам их собственного клана. Пусть даже и так, но в обоих случаях брахманы осуществляют для них ритуальные функции, чего они не могут делать одни. Самым явным следствием этого является необходимое присутствие брахманов в определенные важные моменты времени в течении тринадцати дней, на протяжении которых совершаются погребальные обряды (antyeSTi). Хотя я еще и не был свидетелем обрядов, о которых идет речь, у меня есть надежный источник информации в лике одного раджопадхьи из Бхактапура, который сообщил мне, что в этом случае, если умерший кармачарья был посвященным, совершается обряд с целью возвращения мантры божеству и гуру, от которых она была получена.
КОММЕНТАРИИ
(1). См. Dyczkowski 1987a: 95ff. Обозрение работ, посвященных этой богине, которые были опубликованы до этого времени. С тех пор еще большее количество работ было опубликовано. См. библиографию.
(2). Я ссылаюсь здесь на каула-тантры как на шактистские тексты, не в техническом, а в описательном значении. «Шакта» (zAkta) как технический термин, обозначающий культы, писания и людей, связанных с поклонением богине как Шакти (что буквально означает «мощь») не встречается в терминологии тантр вплоть до одиннадцатого века. Вместо него мы встречаем термин kula и схожий с ним kaula.
Согласно Абхинавагупте (PTv pp. 32f.; см. Pandey 1963: 594f.), термин «кула» происходит от корня kul «приходить группой». Таким образом, слово «кула» в своем не-техническом значении означает «семья». Тантрические экзегеты находят в этом термине широкий ряд символических значений, относящихся к метафизическим и иогическим концепциям. Невары никогда не забывали его не-техническое значение. Кула это не только божественная семья, то есть соединение, то есть соединение энергий бога, явленных вместе в образе его тантрической супруги. Это также и человеческая семья последователей богини, которые среди неваров так буквально и именуются.
(3). Касательно бхайрава-тантр, см. Dyczkowski 1987a: 42ff., также см. ниже.
(4). Гвигли подтверждает, что одним из аспектов неварского общества является то, что деление на касты подчеркивается, как и все аспекты общественной жизни неваров, всеобъемлющим ритуалом. В то время как определенные ритуалы собирают вместе всех жителей отдельного населенного пункта, многие другие ориентированы преимущественно на индивидуума или группу, чьи члены связаны между собой родством: домохозяйство или группу родичей или, возможно, «клан» (Gellner and Quigley 1995; p.300). Особенно важным средь «многих других» для членов высших каст являются тантрические обряды.
(5). Следует сделать акцент на том, что хотя тантры и предписывают, что, когда посвященные собираются вместе с целью проведения тантрических обрядов, не должно быть кастовых различий, эти различия вступают в силу, когда обряды завершаются. Эти две области, «внутренняя» тантрическая и «внешняя», смартистская (smArta), существуют независимо друг от друга.
Таким образом, для того, кто получил посвящение в тантрический культ Сваччхандабхайравы, который является важной частью неварского эзотеризма, как и ранее кашмирского, Сваччхандабхайрава-тантра предписывает искупление, если он даже прежде упоминает о касте: prAgjAtyudiraNAd devi prayazcittI bhaven naraH (SvT 4/544b; cf. Ibid. 4/414. Абхинавагупта предписывает то же самое для трика шиваитов в ТА 15/576). Далее, однако, Тантра указывает, что «не следует подвергать нападкам смартистской религии, которая учит пути праведного поведения».
smArtaM dharmaM na nindet tu AcArapathadarzakam (ibid. 5/45, см. Arraj 1988, p. 29-30 fn.2). Заметим, однако, что в то же самое время строгое разделение поддерживается между посвященными различных тантрических традиций (см. Dyczkowski 1987a, p. 166, fn.34).
В этом аспекте, как и во многих других, тантрический ритуал тождественен его ведическому предшественнику. Так, Хеестерман указывает, что после окончания ведического жертвоприношения, «покинув ритуальный жертвенный участок, жертвователь, будто царь или простой человек, возвращается к его обычной роли в обществе: «Здесь я именно то, что я есть», как он должен заявить в мантре, завершающей обряд (S’B 1.1.1.6; 1.9.3.23). Ничего не изменилось».
(6). Гаяхбаджья почти наверняка является исторической фигурой. Он был брахманом, жившим в Сулимхе, в западной части корневой территории Патана, в шестнадцатом веке. Существует много легенд о чудесах, которые он совершил благодаря могуществу, обретенному благодаря помощи неприкасаемого (poDe). Я выражаю благодарность Нутане Шарме за предоставление мне копии неопубликованного текста, называемого «Сказание о Гаяхбаджье», в котором он собрал некоторые из этих легенд и факты. Подтверждающие историчность Гаяхбаджьи. Ниже дается краткий пересказ одной из самых знаменитых из этих легенд (см. N.Sharma 1991, p. 1 ff. и 1993, p.46 ff.)
Набожный Гаяхбаджья каждый день ходил для совершения утреннего омовения на Мритьюнджая Гхат («Берег реки победителя смерти») у места слияния рек Вагмати и Манохара. Однажды, когда он был на пути к реке, пошел очень сильный дождь. Он нашел убежище под крышей, свисающей с ближайшего дома, который, как оказалось, принадлежал неприкасаемому, известному в Патане как могущественный тантрик. Внутри дома плакал ребенок. Мать, которая пыталась различными способами успокоить его, вышла из себя и, схватив нож, заколола его до смерти. Вскоре после этого отец вернулся домой и, увидев, что произошло, утешил жену и, отнеся ребенка в другую комнату, вернул его к жизни. Удивленный тем, что он увидел, Гаяхбаджья взял за обычай стоять некоторое время каждый день возле дома неприкасаемого, когда он проходил мимо, чтобы совершить омовение. Хотя его одолевало любопытство, Гаяхбаджья помнил, что он брахман, и никогда не просил, чтобы его впустили в дом. Но однажды неприкасаемый спросил его, почему он приходит каждый день постоять возле его дома. Гаяхбаджья воспользовался благоприятной возможностью, чтобы попросить неприкасаемого открыть ему его тантрические секреты. Неприкасаемый согласился и попросил его придти спустя четыре дня с пучком листьев лесной яблони (belpatra), которые изготовлял Гаяхбаджья. Затем они пошли вместе на берег реки, где брахман совершал омовение каждый день. Затем неприкасаемый попросил его совершить омовение. Когда Гаяхбаджья закончил, неприкасаемый, сидя на корточках на площадке, где совершались подношения предкам (zrAddha), написал мантры на листьях дикой яблони и, бросив его в реку, попросил Гаяхбаджью съесть их. Когда он сделал это, он с удивлением обнаружил, что знает все эти мантры. Однако он не обрел то могущество, которое они даруют (siddhi). Получив наставления от неприкасаемого, Гаяхбаджья начал поклоняться Бхунде Ганеше, чтобы наделить силой мантры, которые он получил. Спустя несколько дней Ганеша явился к нему и попросил его придти в святилище Балкумари ночью на четырнадцатые сутки темной половины (pAcahre) в марте, когда ведьмы-дакини собираются, чтобы приготовить волшебную мазь (mohanI). Эта мазь, сказал ему Ганеша, поможет ему обрести те силы, к которым он стремится. В конце концов, Гаяхбаджья сумел добыть мазь и, умастив ею свой лоб, он обрел желаемые им силы (siddhi) и стал великим тантриком.
(7). См. Bhasavamsavali, pp. 156 ff.
(8). Шлюссер пишет: «Индийская кастовая система существовала в непальской долине, по крайней мере, с начала периода Личчхави (т.е. четвертого века), что подтверждается надписями. Подобно этому, сложная система подкаст, которая определяет социальное поведение жителей долины, должна рассматриваться как следствие развития, шедшего на протяжении веков, а не мгновенного законодательного установления. (…) Тем не менее, возможно, что Стхитималла законодательно закрепил определенные социальные образцы, развившиеся к этому времени, и таким образом придал местным обычаям силу закона» (Шлюссер 1982:59).
(9). Для общего рассмотрения этих двух аспектов функций неварского брахмана, см. Toffin 1989.
(10). Ишии дает базовое определение термина phuki. Он пишет, что этот термин в ходу в основном среди мужчин, которые имеют тесное патрилинейное родство друг с другом, но живут в различных домохозяйствах… в широком смысле, все члены residential family человека, которого именуют phuki, может быть назван phuki также» (Ishii 1987, p.338 fn.7). Под «residential family» Ишии подразумевает домохозяйство, члены которого делят одну и туже кухню. См. детальное обсуждение этого вопроса Ishii 1995, p. 141-146.
(11). В Индии «избранное божество», которое может быть у человека, означает буквально того особого бога или богиню, к которому человек чувствует особую привязанность. По совпадению, это божество может быть тождественно тому, которому поклоняются в его семье. У князей Индии всегда были такие семейные божества. У неварских королей было несколько избранных божеств. У представителей династии Личчхави (c 4 по 9 в.) избранными божествами были Пашупати и Вишну и богиня по имени Манешвари (mAnezvarI). Культ Манешвари поддерживался князьями Малла. Ранаджитмалла (правил в 1722-1769 гг. н. э.) упоминает о ней в надписи на воротах его дворца в Бхактапуре как об «избранном божестве» (в этой же надписи князь именует себя zrImat-pazupati-caraNa-KamaladhUsarita-ziroruha-zrIman-mAnezvarISTadevatAvara-labdha – См. детальное описание этой надписи A.D.Sharma 1954). Со времени Стхитималлы Малы также приняли богиню Таледжу. Она была божеством их династии. Однако, это не отняло у них права иметь другие «внешние» избранные божества. Сиддхинарасимхамалла (1597-1619 гг.) из Патана, например, избрал в качестве такого для себя Кришну. Его сын, Шринивасамалла, избрал Матсьендранатху, который до сих пор остается «избранным божеством» города Патан. С другой стороны, замыкая этот круг, избранным божеством Матсьендранатхи является Сиддхилакшми, богиня Тапеджу (см. ниже).
(12). Степень, в которой этим отношениям предавался политический характер, хорошо иллюстрируется переменой ролей, которая имеет место в храме Таледжу (не путать с AgaN) королевского дворца Малла в Катманду. Там главным постоянным служителем является кармачарья, которому помогает неварский брахман. Последний готовит кашу из риса и бобов, являющуюся ежедневным подношением божеству (bhoga), потому что, чтобы избежать осквернения, брахман должен делать это. Таким образом, хотя кармачарьи осуществляют почти все ритуальные функции в этом храме и так кладут себе в карман денежные подношения и уносят себе домой большую часть остатков жертвенной пищи.
(Продолжение следует)